Страх и отвращение предвыборной гонки — 72

На первом или втором курсе, будучи студентом журфака, я попал в ловушку, которая называется “Гонзо”.

Работает это так: тебе попадается фильм “Страх и ненависть в Лас-Вегасе” Терри Гиллиама. Ты смотришь и офигеваешь - панама, очки-авиаторы, полный чемодан психоделиков в багажнике кабриолета. Затем ты идешь за литературным первоисточником Хантера Томпсона и офигеваешь еще больше от того, что журналистика может быть такой триповой.

Поздравляю, вы попали в ловушку “Гонзо”. Теперь вы тоже хотите быть гонзо-журналистом, как Хантер Томпсон.

Дальше, как повезет: в худшем случае ты читаешь статьи на википедии и где придется, в лучшем, смотришь документалку “Страх и ненависть Хантера Томпсона”, которая окончательно вас доламывает - такая насыщенная жизнь!

Вы начинаете отрицать обычную объективную журналистику (пусть и понятия не имеете, какая она), пытаетесь корчить из себя бунтаря (хотя по факту вы флегматичный интроверт), все ваши материалы - это субъективные, наполненные приключениями и неординарными событиями репортажи (скажу больше, корявовыписанные репортажи со скучных студенческих дискотек).

Можно еще немного помечтать о возрождении столь великого жанра (и куда, спрашивается, делись последователи гонзо), придумать концепцию своего издания, построенного на хаосе и алкоголизме, а потом его успешно не воплотить.

А потом пройдет лет семь, Дональд Трамп побеждает на выборах президента США, ты вспоминаешь про “Страх и ненависть во время предвыборной кампании 72 года”, решаешь узнать, каково оно, читать про предвыборную гонку в США, которая законилась не самым успешным образом для обоих кандидатов от обеих партий. Для Макговерна, кандидата от демократов закончилось все полным разгромом и, по сути, похороненной в дальнейшем политической карьерой. Для Никсона, выдвинувшегося на второй срок кандидата от республиканцев, все закончилось последовавшим через два года импичментом и позором на весь его род.

А когда читаешь, понимаешь, что это и близко никакая ни “Страх и ненависть”.

Во-первых, Хантер Томпсон, корреспондент Rolling Stone - главного молодежного издания США, ранее выпустивший отличную (по рассказам) “Ангелы ада”, привезший репортаж из Кентукки, перевернувший (вроде как) журналистику и внедривший понятие гонзо, съездивший в Лас-Вегас и привезший оттуда некролог по американской мечте, к 1972 году, судя по всему, знатно зазнался.

Главная претензия к автору, известному наплевательским отношением к окружающим, он абсолютно наплевал на своих читателей.

Я тоже практически всегда сдаю тексты за пять минут до того, как он должен быть опубликован (в основном через полчаса после), что совершенно меня не красит, но мне тяжело понять, как можно вместо нескольких глав сдавать надиктовки с диктофона, вместо выписанной главы. Это прокатило с “Дерби в Кентуки” и прокатило со “Страх и ненависть в Лас-Вегасе”, но рано или поздно подобная практика дает сбой.

Да и в целом, книга получилась настолько сырой, что по ней ползают мокрицы. Не берусь судить, но вроде как Томпсон считал, что текст без правок лучше и живее. Выборы в США 1972 года показали что это чушь.

Во-вторых, нужно честно признаться - есть литература, которая вообще не работает вне контекста, особенно, если автор не ставит цели описать хоть какой-то бекграунд происходящего. В данном случае, контекст - это США 70-х. Не знаю, будет ли понятна эта книга современному американскому читателю моего возраста в полной мере, без надлежащего изучения бекграунда, но то, что она не будет понятна в полной мере среднестатистическому читателю родившемуся и выросшему в восточно-европейском государстве - это печальный факт.

С другой стороны, тут есть несколько интересных моментов. Например, очень красиво выписано, как покупаются и продаются голоса выборщиков или выманиваются с помощью шантажа, напоминающий, что политическая коррупция - понятие повсеместное. Троллинг одного из кандидатов и обвинения со стороны Томпсона в том, что тот сидит на кислоте. Описание этих неспокойных 70-х с массовыми беспорядками, протестами из-за войны во Вьетнаме и заявлениями, что США - это полицейское государство с очень высоким уровнем преступности.

Но пересмотрев после всего этого еще раз “Страх и ненависть Хантера Томпсона”, я понял, что как журналистом, пошатнувшим стандарты и устои журналистики, правильнее было бы восторгаться, например, Томом Вулфом - художественные приемы он применял куда успешнее, да и его “Электропрохлодительный кислотный тест” про Кена Кизи уступает только тем, что там нет знаменитого перечисления всех видов наркотиков (из-за которого, собственно, книга и возведена в культ). Или Труменом Капоте, чье “Хлоднокровное убийство” создало нонфикшн и является шикарным образцом художественно-выписанной журналистики.

Томпсон же, все же интересен не как журналист, а больше как явление, достаточно яркое для своего времени и своей страны. Вспыльчивый маргинал под кислотой с газовым баллончиком в кармане и пистолетом за поясом, обрушивающийся на всех и каждого.

Из-за этого смешно, например, когда Шейн Бауэр, американский журналист, который работал 4 месяца в частной тюрьме, а потом вступил в ополчение, вылавливающее мексиканцев на границе, преподносится как гонзо-журналист. Потому что в целом, единственный гонзо-журналист никогда таким не занимался. Или вот, читаю сейчас "Хомские Записки" Джонатана Литтела - человек подаривший нам "Благоволительниц", для французской Ла Монде отправился в 2012 году в Сирию практически анонимно и без разрешения. Все субъективно и автор как главный герой, но это настолько выше того, что делал Томпсон, что называть Литтела "гонзо-журналистом" как-то даже и не ловко.

В целом, спустя 7 лет, я пересмотрел свое отношение как к субъективной журналистике так и к теме гонзо. Все таки, журналисты вроде Вудвард и Бернштейн, которые работали над Уотергейтом, принесли больше пользы, чем Томпсон, проклинающий Никсона на протяжении многих лет и называвший его фашистом.

Изобилие имён и фактов в истории выборов 72 года вначале может показаться сложным, но затем вникая в паутину текста, ненависти Хантера к отдельным личностям читается уже легче. Лучшая часть книги - это суждения самого Хантера, а сами события на втором плане