Фотография полковника. Орифламма

- Почему,- спросила меня Мадлен,- ты не заявил вовремя о его смерти? Или не избавился от трупа раньше, когда сделать это было проще?
Ах! Я ленив, апатичен, неорганизован и так устал, что ничего не могу делать.

В небе над головой - круглая, сияющая луна, живая звезда. Млечный Путь. Туманности, множество туманностей, дороги в небе, ручьи, жидкое серебро, осязаемый свет, бархатный снег. Белые цветы, букеты, букеты, сады в небе, мерцающие леса, прерии... И пространство, пространство, бесконечное пространство!..

Мертвые стареют быстрее, чем живые.

Когда я обратил ее внимание, как красиво, сверкая в полутьме комнаты, горят глаза у мертвеца, она, совершенно бесчувственная к очарованию этого довольно-таки необычного зрелища, воскликнула:
- За десять лет ты не удосужился закрыть ему глаза!

А раз нет настоящей цели, нет и силы воли!..

Я почувствовал, что обезоружен, надежда покинула меня: что могут пули, что может моя жалкая сила против холодной ненависти, упрямство - против бесконечной энергии этой абсолютной жестокости, не подчиняющейся разуму, не знающей пощады?

Слезы святых скатились бы, не оставив следа, по этому глазу, лишенному века. Христово воинство тщетно всходило бы ради него на Голгофы.

Никакое слово, дружеское или властное, никакие аргументы не могли на него подействовать. Никакие обещания счастья, никакая вселенская любовь не могли бы его тронуть, никакая красота не могла бы его смягчить, а ирония - пристыдить, все мудрецы мира не смогли бы заставить его понять бессмысленность его преступлений.

Страна катится в пропасть, если полиция командует армией.

Мы сами порой слишком вежливы, слишком робки с полицейскими, это наша вина, что у них выработались дурные манеры.