Память Вавилона. Сквозь зеркала. Книга 3

Наверное, она права, и я начинаю взрослеть. Какой кошмар…

– Вы думаете, я делаю это ради мира?

Если судить по сжатым челюстям и жесткому взгляду, Торн вновь напрягся. Внезапно Офелия поняла, что его целеустремленностью всегда двигала холодная ярость.

– Бог сказал, что не выпустит вас из виду, – отрывисто прошептал он. – Сказал в моем присутствии. Я отвратительный муж, но я никому, а тем более Ему, не позволю преследовать мою жену.

Надо уметь проигрывать. Впереди будущее с его бесконечными возможностями, только выбирай…

Пятьдесят шесть.

Откашлявшись, Торн заговорил почти мягким тоном. Он прилагал усилия, чтобы скрыть смущение, но ввести Офелию в заблуждение ему не удалось – таким она видела его впервые.

– Это число моих шрамов.

У Офелии была такая причина.

Она стала целовать его шрамы, начав с того, который рассекал бровь, потом перешла к тому, который избороздил щеку, потом к тому, который пролегал через висок. При каждом поцелуе глаза Торна раскрывались все шире, а его одеревеневшее тело становилось податливее.

– Где сын Лазаруса? – спросил он, окинув суровым взором комнату.

– Уехал на весь день.

– Тем лучше. Нам никто не помешает.

Это начало конца. Или конец начала.

Я не могу вырвать вас у Бога, но могу вырвать Его у вас.

Бог сказал, что не выпустит вас из виду, – отрывисто прошептал он. – Сказал в моем присутствии. Я отвратительный муж, но я никому, а тем более Ему, не позволю преследовать мою жену.

Губы Торна так стремительно впились в ее рот, что девушка от неожиданности прикусила язык. И совершенно перестала понимать, что происходит.