Исповедь

Это был человек очень догадливый, но очень скрытный; он никогда не говорил того, чего не думал, но в то же время не всегда говорил то, что думал.

Я всегда любил ее так пылко, как только возможно; но я любил ее больше для нее самой, чем для себя, или по крайней мере возле нее искал скорее счастья, чем наслаждения; она была для меня больше сестры, больше матери, больше друга, даже больше любовницы. Словом, я слишком любил ее, чтобы желать: вот все, что в моих мыслях было наиболее ясного.

Я принимал все эти ласки со своей обычной мешковатостью, просто как знак чистой дружбы.

Я ничего на свете так не боюсь, как хорошенькой женщины, одетой по-домашнему; в пышном наряде она во сто раз менее опасна.

Сладкие минуты резвой юности, как давно вы умчались!

аббат Пале, со своим бычьим голосом, служил мишенью для шуток.

впечатление от французской литературы смягчает общую неприязнь к французам, внушаемую их самоуверенностью.

Я люблю французов против своей воли, хотя они дурно обращаются со мной.

Одним из доказательств превосходного характера этой милой женщины было то, что все, кто любил ее, любили и друг друга. Ревность, даже соперничество уступали преобладающему чувству, которое она внушала, и я никогда не видал, чтобы окружавшие ее желали друг другу зла. Пусть те, кто будет читать мою исповедь, прервут на минуту свое чтение при этой похвале, и если, поразмыслив, они найдут другую подобную женщину, — пусть соединятся с ней для спокойствия своей жизни, будь она даже последняя из распутниц.

воспоминания о зрелом возрасте всегда менее ярки, чем о ранней молодости.