Об освобождении. Психоанализ и политика

любой предлагаемый путь к Освобождению должен происходить из конститу­­ирующего зия­­­ния между незнанием (неведо­­мой ис­­тиной о ситуации) и уже ар­тикулиро­ванным знанием. Чтобы осмыслить внут­­рен­­нюю ло­­гику по­­литической трансфор­­мации левого движе­­ния, не поглощенного полностью ме­та­фи­­зи­­кой гомогенизирующей тотальности, не­­­обхо­­ди­мо, на мой взгляд, иметь в виду основ­ную функцию пустоты незнания, которая констру­­и­­руется сни­зу и связана горизонтальной и откры­­той цепью соответствий; необходимо иметь ее в виду, что­бы сделать возможной от­­крытую и нераз­ре­шимую сово­купность не­­иден­ти­фици­рован­ных и не по­­пасть в ло­­вушку пси­хологии масс.

Но все эти со­ображе­ния, в обилии встречающиеся у Лака­на, взрастили даже в са­­мих ла­канианцах нечто вроде «светского консерва­тизма», который рассуждает об «опасности» при­­внесения важ­ных решений в жизнь субъекта или в его социальные роли.

Возможно, в этом испещренном обрывами современном пейзаже, в котором таятся еще мно­­жество свидетельств эрозии социальных связей, вызванных капитализмом, освободитель­ная политика должна располагать теорией субъек­­та, которая могла бы быть развита в праксисе, при котором жизнь его не будет полностью за­­хвачена рынком.

культура XXI ве­­­ка, кажется, предпочитает сохранить психоана­­лиз, но без психоаналитиков

Получается, что освобожде­ние перестает быть чем-то обязательным, у него нет причин произойти. Нет никакой га­­рантии, что в один день мы вырвемся из кругово­­го движения, и именно поэтому, как по­­казал Джеймисон, конец света помыслить проще, не­­жели конец капитализма: нет никакой гарантии вы­­хода из последнего.

В настоящее вре­­мя капиталистической системе свойственно ло­­ка­­лизовывать нас как нечто исклю­ченное, по­то­­му что ей уже не нужны социальные кон­так­­ты, ей не нужны более социальные связи. Она размы­­ва­ет и подрывает все социальные связи, и един­ственное, что реализуется — это само дви­­­же­­ние, в кото­ром день ото дня ока­зывается, что отдано недостаточно

Эти требования капитала систе­матически эксплуатируют «чувство вины», которое Фрейд уже описал в «Не­­довольстве культурой»[1]. Его по­след­ствия видны в растущей по­пу­­лярности книг по са­моразвитию, осу­щест­вление ко­­торого не­­возможно именно пото­­му, что сама «не­ограниченность» капитала мешает полной самореализации, в которой сам он, капитализм, нуж­дается и ко­­торой постоянно требует от людей.

Сегодня ясно чувствуется, что не только тота­литаризм пытался создать нового субъекта, но и так называемый «неолиберализм», уничтожая субъекта модерна (фрейдистского и марк­сист­ского критика), пытается создать аутичного индивида, потребителя, безраз­личного к кон­­сти­тутивно-политическому из­мерению экзистен­ции. Единственная цель этого инди­вида состоит в аутичном наслаждении техниче­ским объек­­том, субъективным то­варом в массовой куль­туре. Впрочем, речь идет не о том, чтобы критиковать или отвергать такого индивида или презирать его медийную массовость с пози­ций псевдо­ари­стократической носталь­гии. Ско­рее, в духе фрей­­дизма, дело в сен­тенции, которую можно сформу­лировать сле­дующим об­разом: «На мес­­то нео­­либе­раль­но­го индивида аутич­ного на­слажде­ния дол­жен прийти эксцентричный субъект бес­соз­на­тельного». Неолибераль­ный индивид — это отправная точка для размышлений о том, ка­кова оператив­ная практика, адекватная его вре­мени.

господ­ство как таковое не ограничивается ис­ключи­тельно капиталистической эпохой. Господство существует, поскольку субъект в своем собствен­ном конституировании не может структурно или квазионтологически репре­зентировать се-­бя перед самим собой. Симво­лический барьер, кото­рый его конститу­ирует, отделяет его от вле­чения, но в то же время дарит ему приба­вочное наслаждение вле­чения, которое ассоци­ируется с се­рией «приказов», «пророческих и первых ре­­че­ний», «импе­рати­вов», которые, не репрезентируя субъект всеобъемлюще, определяют его место.

капитализм никогда не был неизбежным итогом человеческой истории. Здесь мы понимаем под капитализмом не про­грессивную эволюцию «средств произ­вод­ства», а, скорее, серию контингентных исторических бифуркаций, которые образовали нестабильное сплетение техники, товара и зна­ния в то, что мы называем нарративом мо­дерна.