Происхождение и развитие сознания

То, как усталый, слабый, изголодавшийся человек может превратиться в проворное, сильное и удовлетворенное создание, или как человек, умирающий от жажды, может быть оживлен или даже преображен опьяняющим глотком, есть и должно оставаться фундаментальным переживанием до тех пор, пока существует человек.

Заряд маны, первоначально ассоциируемый со всем, что относится к телу, выражается в страхе человека примитивной культуры перед магическим вмешательством, так как любая часть тела, от волос до экскрементов, может представлять тело как целое и заколдовать его. Символизм мифов сотворения, в которых все, что исходит из тела, является созидательным, также получает силу из его маны. Не только семя, но моча и слюна, пот, фекалии и дыхание, слова и кишечные газы полны созидания. Из всего этого возникает мир, и "появление" всего этого есть "рождение".

Болотная" стадия уробороса и ранний матриархат, как его описывает Бахофен, есть мир, в котором одно создание пожирает другое. Этой стадии свойственен каннибализм. На этом уровне, который предшествует разделению полов, так как секс еще не задействован, а полярная напряженность полов все еще не проявлена, есть только сильнейший, который поедает, и более слабый, которого поедают. В этом животном мире первое место занимает висцеральная психология голода. Голод и пища являются основными движущими силами человечества.

Определенные группы символов соотносятся с определенными частями тела. Даже сегодня упрощенная схема строения тела — живот, грудь и голова — используется в обычной психологии, где "живот" обозначает сферу инстинктов; "грудь" и "сердце" — область ощущений, а "голова" и "мозг" — сферу духа. По сей день современная психология и язык находятся под влиянием этой исходной структуры тела. Эта схема особенно характерна для индийской психологии; в йоге Кундалини восходящее сознание пробуждает и активизирует различные центры тела-души. П

В связи с этим во многих примитивных культурах детям оказывали особые знаки уважения. Для ребенка великие образы и архетипы коллективного бессознательного являются живой реальностью, они очень близки ему; действительно, многие его высказывания и реакции, вопросы и ответы, образы и фантазии выражают знание, которое все еще исходит из его пренатального бытия. Это — трансперсональный опыт, не приобретенный индивидуально, владение, пришедшее "свыше". Такие Знания по праву считаются наследственными, а ребенок — вновь родившимся предком.

Переход к следующей стадии осуществляется "борцами". Их страх перед Великой Матерью является первым признаком центре-версии, формирования "я" и стабильности Эго. Этот страх выражается в различных формах бегства и сопротивления. Первичным символом бегства, все еще выражающим полное превосходство Великой Матери, является самокастрация и самоубийство

Великую Мать, благодаря всей полноте ее милости, без всякого участия или заслуги с его стороны. Это стадия полного бессилия перед лицом уроборической матери и ошеломляющей силы судьбы, как мы до сих пор находим это в греческой трагедии и особенно в фигуре Эдипа. Мужественность и сознание пока еще не завоевали независимости, а уроборический инцест уступил место матриархальному инцесту юности. Смертельный экстаз полового инцеста симптоматичен для юношеского Эго, еще недостаточно сильного, чтобы противостоять силам, символизируемым Великой Матерью

Повсюду, где пагубный характер Великой Матери превосходит ее положительную и созидательную сторону или равен ей, и везде, где ее разрушительная сторона — фаллический элемент — появляется вместе с ее плодородным лоном, на заднем плане все еще действует уроборос. Во всех этих случаях юношеская стадия Эго еще не пройдена, и Эго еще не отвоевало независимости от бессознательного.

Забой вепря — древнейший известный нам символ умерщвления сына-любовника Великой Матери. Здесь богиня плодородия выступает свиньей,

Критяне обычно говорили о Зевсе, что он был принцем, его разорвал дикий вепрь, и он был погребен". [66]

Вепрь

является типичным символом обреченного сына-любовника, и убийство вепря — это мифологическое представление принесения его в жертву Великой Матери. На Этрусском бронзовом рельефе Великая Мать изображена в своей первоначальной форме как Торга, душащая обеими руками львов и широко расставившая ноги в ритуальном эксгибиционизме.