История жизни, история души. Том 1

мне не придётся вас вспоминать, ибо буду помнить.

Изредка, с чувством нежности и досады, получаю Асины письма на нарочитых клочках бумаги, без начала, без конца, где под копирку, где — оригинал, какие-то скифские могильники. Роешься, роешься, пока набредёшь, да и то не всегда, на какое-нибудь бронзовое украшение, да и то не угадаешь, где и зачем его носили. В ней очень много маминого, но искривлённого и изуродованного до неузнаваемости, они схожи и несхожи, как здешняя корабельная сосна и карликовое японское деревцо. Маму я всегда как-то гордо люблю, а Асю совсем не так, иначе. И потом Ася со всем её бесспорным благородством, цепка и гибка, чего в маме совсем не было.

Пасху мы немножко справили — Ада спекла куличик, наши две несовершеннолетние курицы снесли за три недели три яйца, и в субботу удалось достать немного творога, так что всё было честь честью, даже с вашими цикламенами.

Читать не успеваю, в кино не хожу, нигде, кроме работы, не бываю, но зато постоянно мысленно говорю с вами и, выговорившись, сажусь за письмо. Ну и выходит, что писать почти нечего.

Крепко целую вас и люблю, дорогие мои, постоянно с вами и, здравому смыслу вопреки, всё равно верю, что мы встретимся!