Гражданская война в Испании. 1931 – 1939 гг

До отречения короля восемь лет, с 1923-го по 1931 год, страной правил добродушный военный диктатор Примо де Ривера

Некоторые беженцы, пересекавшие границу, имели при себе горсть земли из родной деревни. У одного из них гвардеец с силой разжал стиснутые пальцы и брезгливо выкинул горсть испанской земли во французскую канаву.

Архиепископ Таррагоны, хотя и воздерживался от комментариев по поводу отношения испанской церкви к Гражданской войне, никогда публично не объявлял о своей позиции по этому вопросу. Тем не менее он не вернулся в Испанию и умер в изгнании в монастыре Шартрез под Цюрихом. На могиле его осталась лаконичная эпитафия: «Я умер в изгнании потому, что слишком любил свою страну».

Официальная форма новой партии состояла из синих рубашек фаланги и красных беретов карлистов. Ни одной из партий не понравилось это компромиссное решение, и при первой возможности фалангисты засовывали карлистские береты в карман. Известен случай, когда группа фалангистов с непокрытыми головами встретилась с карлистом Родесно в обыкновенной одежде. На вопрос, почему он так одет, старый циник ответил: «Потому что не могу засунуть в карман свою синюю рубашку…»

Мола взял командование над всем Мадридским фронтом, который, как он считал, должен осуществить последний штурм. Свою штаб-квартиру он разбил в Авиле. Когда группа иностранных журналистов спросила, какая из его четырех колонн возьмет Мадрид, он произнес слова, которые с тех пор повторялись несчетное количество раз: это будет «пятая колонна» тайных сторонников националистов в самом городе.

Среди британских волонтеров оказалось немало таких, кто хотел дать выход своим эмоциям, избавиться от каких-то личных бед, от неумения приспособиться к жизни. Один из добровольцев, английский коммунист, так суммировал мотивы, которые привели его соотечественников в Испанию: «Без сомнения, подавляющее большинство оказалось здесь в поисках идеала – не важно, по какой причине они отправились на его поиски».

Те испанцы, которые пытались преобразовать свою национальную гордость в политическую идеологию, идеализировали некоторые сохраняющиеся в Испании аспекты доиндустриального европейского общества, включая преувеличенное чувство личного достоинства и отсутствие стремления к материальному обогащению, а также давнюю нескрываемую склонность к насилию. И если говорить об обществе как таковом, то такая окостенелость могла сохранять только форму, а не его суть.

Но если анархисты верили, что создадут новый мир с помощью пистолета и энциклопедии, то карлисты испытывали такую же веру в пулемет и католический молитвенник.

Тем не менее на первых порах социалисты благожелательно отнеслись к приглашению вступить в Коминтерн. Но прежде чем принять окончательное решение, они отправили наблюдателем в Россию Фернандо де лос Риоса. «Но где тут у вас свобода?» – спросил у Ленина бородатый индивидуалист из Андалузии. «Свобода для чего?» – ответил Ленин.