Джефферсон

Журналистки мы ненастоящие, — подумал он, — следователи тоже ненастоящие, но уж дураки-то самые настоящие

Так-то она и идет, жизнь: вот ты ей радуешься, легко и беззаботно, а в пять секунд все летит кувырком.

Какой-то настырный голос призывал слушателей срочно сделать платный звонок по такому-то номеру, в результате чего они, если очень повезет, не выиграют ровным счетом ничего.

Хозяин, Эдгар, флегматичный добродушный барсук, обладал, на взгляд — или, вернее, на слух — Джефферсона, одним неоценимым и для парикмахера редким достоинством: он умел стричь молча.

Ничего подобного! Я засек квартиру громилы в шапочке, того, который Фокс, когда он бро

он выпил с утра настой черной редьки, рекомендованный Симоной, и теперь, по словам Жильбера, изо рта у него разило так, словно он съел грязные носки.

Чтобы напугать. Вернее, запугать. И, что хуже всего, действительно запугали — или почти.

Через час Слонопотам, уже немного сдувшийся, возлежал на своей кровати, совершенно умиротворенный, и штудировал «Правила дорожного движения».

Бедный, бедный господин Шарль…

Большущая черно-белая кошка терлась об ее руку.