Письма Баламута. Расторжение брака

Мы должны изображать ад как место, где все носятся со своим достоинством, все важны, неприветливы и всех терзают невеселые страсти – зависть, самолюбие, досада.

Всякая любовь воскреснет здесь, у нас, но прежде ее надо похоронить.

Те, кто это знает, боятся говорить. Вот почему горе прежде очищало, теперь – ожесточает.

Люди не могут долго давать друг другу счастье

Я ему сотни раз говорила, что он изменился к худшему. Я вышла замуж за живого, молодого человека, общительного, даровитого… Да… Я вечно спрашивала: «Что с тобой творится?» А он вообще не отвечал. Сидит, уставится на меня своими черными глазами (я просто возненавидела черноглазых мужчин) и ненавидит меня, да, теперь я знаю, ненавидит. Вот и вся благодарность.

А я что, меньше работала? У меня все часы – рабочие, да. Я его весь вечер подгоняла, а то, дай ему волю, он бы завалился в кресло и сидел. От него помощи не дождешься. Иногда он меня просто не слышал. Хоть бы из вежливости… Он забыл, что я Дама, хотя и вышла замуж за него. День и ночь я билась, чтобы ему угодить. Я часами расставляла цветы в этой дыре, а он? Нет, ты не поверишь! Говорил, чтобы я не ставила их на письменный стол. Он чуть не взбесился, когда я опрокинула вазу на его писанину. Он, видите ли, хотел книгу написать… Куда ему! Ну, я дурь из него выбила. Нет, Хильда, ты слушай. А гости! Он все норовил уйти к этим своим «друзьям». Я-то знала, я-то сразу поняла, что от его друзей мало толку. И я сказала: «Роберт! Твои друзья – это мои друзья. Мой долг – принимать их здесь, как бы я ни устала и как бы мы ни были бедны». Да, казалось бы, ясно. Но они явились. Тут уж мне понадобился такт и такт. Умная женщина умеет вовремя сказать словечко. Я хотела, чтобы он увидел их на другом фоне. Им у меня было… не очень уютно. Бывало, смотришь и смеешься. Конечно, пока лечение не кончилось, и Роберту было не по себе. Но ведь для его же блага! И года не прошло, как всех его друзей разогнало.

– Ты не понял. Дело в том, сварливый она человек или одна сварливость. Если остался хоть кусочек человека, мы его оживим. Если осталась хоть одна искра под всем этим пеплом, мы раздуем ее в светлое пламя. Но если остался один пепел, дуть бесполезно, он только запорошит нам глаза.

Эти существа всегда обвиняют друг друга в том, что хотят «съесть торт так, чтобы он остался цел».

ненависть – прекрасный наркотик против стыда.

совокупление как таковое делает людей «единой плотью». Надо, чтобы люди считали восторгами «влюбленности» то, что на самом деле – простое половое влечение. Воистину, когда бы мужчине ни случалось соединиться с женщиной, хочет он того или нет, между ними устанавливается некое запредельное отношение, которое вовеки будет им в муку или в радость.