Вторая мировая война

Однако в резуль­тате тяже­лей­ших трехд­не­в­ных боев Жуков, контр­ата­ко­вав при под­держке тан­ков, в конце кон­цов, отб­ро­сил япон­цев обратно за реку. Затем он захва­тил часть вос­точ­ного берега реки и начал свой боль­шой обман­ный маневр, назы­вав­шийся в Крас­ной Армии «мас­ки­ров­кой». В то время как Жуков тайно гото­вил круп­ное наступ­ле­ние, его войска соз­да­вали види­мость под­го­товки пос­то­ян­ной линии обо­роны. В эфир в боль­шом коли­честве отп­рав­ляли плохо зако­ди­ро­ван­ные ради­о­со­об­ще­ния, в кото­рых содер­жа­лись тре­бо­ва­ния строй­ма­те­ри­а­лов для стро­и­тель­ства блин­да­жей, гром­ко­го­во­ри­тели транс­ли­ро­вали шум работы стро­и­тель­ной тех­ники, расп­рост­ра­ня­лось много лис­то­вок под назва­нием «Что необ­хо­димо знать крас­но­ар­мейцу в обо­ро­не» с таким наме­ре­нием, чтобы часть из них попала в руки врага. Тем вре­ме­нем под пок­ро­вом тем­ноты Жуков под­тя­ги­вал тан­ко­вые под­раз­де­ле­ния и искусно мас­ки­ро­вал их. Води­тели гру­зо­ви­ков устали до изне­мо­же­ния, выпол­няя труд­ней­шую задачу по дос­тавке необ­хо­ди­мых для наступ­ле­ния боеп­ри­па­сов по ужас­ной дороге от желез­но­до­рож­ной станции.

Вете­рана советс­кой дип­ло­ма­тии Мак­сима Мак­си­мо­вича Лит­ви­нова заме­нили на посту нар­кома иност­ран­ных дел Моло­то­вым, а целый ряд сот­руд­ни­ков еврейс­кой наци­о­наль­ности арес­то­вали.

«Ленин построил наше государство, — сказал Сталин, — а мы его просрали».

На самолете командира полка из радиатора торчат куски человеческой плоти.

к. Хотя анг­ли­чане и изоб­рели раз­бор­

Бывший премьер-министр принц Фумимаро Коноэ позже отмечал, что «армия вырыла пещеры в горах и намеревалась сражаться, используя любую нору или камень в горах». Японская армия также намеревалась сделать все, чтобы мирное население погибло вместе с ней. Был сформирован корпус «сражающихся патриотических граждан», многие из членов которого были вооружены только бамбуковыми пиками. У других к телу были примотаны гранаты, которые они должны были взорвать, бросившись под танки. Даже молодых женщин заставляли жертвовать собой.

У японского командования существовали и планы бомбить Австралию и Индию биологическим оружием. Документы об этих планах попали в руки американских морских пехотинцев на аттоле Кваджалейн, но самим планам не суждено было сбыться. Японцы хотели заразить остров Лусон на Филиппинах холерой перед вторжением американцев, но и это не было осуществлено.

В дополнение к «Западному валу», немцам было приказано теперь соорудить и «Восточный вал». Гауляйтер Эрих Кох и руководство нацистской партии в Восточной Пруссии мобилизовали большую часть взрослого населения – и мужчин и женщин – на оборонительные земляные работы. С армией не советовались, поэтому большая часть этих работ была совершенно бесполезна.

Японские солдаты и офицеры прибегали к каннибализму, причем поедали не только трупы врагов. Человеческая плоть рассматривалась, как необходимый источник пищи, и для ее добычи отправлялись «группы охотников». В Новой Гвинее они убивали, разделывали и поедали местных жителей и рабов, а также большое количество австралийских и американских военнопленных, которых называли «белыми свиньями», в отличие от азиатских «черных свиней». Японцы готовили и съедали мясо, мозг и печень своих жертв. Хотя командиры запрещали им есть собственных мертвецов, запреты их не останавливали. При случае они выбирали товарища, особенно из тех, кто отказывался вместе с ними есть человечину, или захватывали солдата из другой части. Японские солдаты, которые позже оказались отрезанными от основных частей на Филиппинах, признавались, что «боялись больше не партизан, а своих товарищей».

В редкие минуты просветления Гитлер, казалось, предвидел, чем закончится война. Он, во всяком случае, был последователен в своих социал-дарвинистских убеждениях о примате силы. После Сталинградской битвы он стал применять это понятие и к своим согражданам. Он говорил Геббельсу, что «если немецкий народ оказался слаб, то не заслуживает ничего другого, как только быть уничтоженным более сильными народами, и жалеть его не стоит». Чем ближе было падение рейха, тем чаще фюрер возвращался к этой мысли.