Не сбавляй оборотов. Не гаси огней

что вот ты надеешься на что-то, так долго и так сильно надеешься, что это уже становится как молитва, и ты сам начинаешь в это верить, но желаемое все равно никогда не случается.

Люби меня и не гаси огней!

Но чем больше мы старались претворить эти идеалы в жизнь, тем больше понимали, как далеко зашел процесс гниения. Наша вера была так глубока, что, даже когда мы осознали всю безнадежность, лживость и абсурдность этой говорильни насчет идеалов, поняли, какой клубок змей она маскировала, — все равно продолжали верить.

Это ощущение беззаботности уничтожило парализующий страх не попасть в струю, показаться непохожим на других, чудаковатым, а ведь этот страх — самый большой из замков, запирающих клетку с человеком.

Неудивительно, что молодежь любит музыку. Взросление само по себе слишком мучительная вещь, чтобы еще и размышлять о нем, — лучше промывать мозги чистой энергией.

Во многом убийство Кеннеди стало поворотным моментом в 60-ых, началом глубокого разочарования, крушения иллюзий. Так оно и было, иллюзии действительно рушились, однако странным образом. Нужно помнить, что мы, американцы, были не только любимчиками истории, но и, вероятнее всего, самыми обработанными в плане идеологии. История преподносилась нам как неизбежный триумф американский идеалов: прекрасные и могучие идеалы равенства, свободы, справедливости и богобоязненной приверженности правде. Мы верили. Нам с пеленок внушали: чтобы достичь всего этого, нужно неустанно развивать в себе знаменитые американские добродетели: трудолюбие, предприимчивость, инициативу, смелость, жертвенность и веру. Наши преподаватели указывали на послевоенную Америку, самую могущественную и богатую державу на планете, как на бесспорное доказательство материального вознаграждения.

А как насчет вашей задницы, Джошуа? — осведомился я. — Она тоже готова к приключениям?
Он одарил меня широкой, как полумесяц, улыбкой — такие мы рисуем в детстве на круглых физиономиях забавных человечков, уголки губ почти достают до глаз.
— Конечно, готова. Это извечное состояние всех задниц.

Романтизм — опасная движущая сила, которую легко спутать с жалкой сентиментальностью, зато он подвигает человека на великие деяния и отличается не только решимостью и упорством, но и такой первозданной радостью, что человек с готовностью рискует всем, хотя это нередко заканчивается впечатляющим по силе треска провалом.

Наши болтливые рты слишком часто оказываются шире, чем наши сердца

вперед. Или вбок. Или кругами. Или наугад, куда глаза глядят. Для достижения цели не так уж важно, какой именно метод ты выберешь, зато он прекрасно отражает твой характер и, разумеется, свидетельствует о стиле. Романтизм — опасная движущая сила, которую легко спутать с жалкой сентиментальностью, зато он подвигает человека на великие деяния и отличается не только решимостью и упорством, но и такой первозданной радостью, что человек с готовностью рискует всем, хотя это нередко заканчивается впечатляющим по силе треска провалом.