Бюг-Жаргаль

В «Послесловии» Гюго повторяет легитимистскую клевету на французскую революцию, изображает революционных якобинцев кровожадными чудовищами, а поэта-монархиста Андре Шенье, генерала Кюстина, осужденного за измену Республике, и «верденских дев» – группу аристократок, замешанных в организации предательской сдачи города Вердена прусским войскам в 1792 году, – представляет невинными мучениками. Однако между «Послесловием» и романом нет органической связи; «Послесловие» противоречит всей идейной направленности произведения. Стремление к правдивости в искусстве толкало юношу-Гюго на верную дорогу: в героическом образе Бюг-Жаргаля и его друзей негров, в разоблачении зверств, низости и трусости белых плантаторов уже виден Гюго-демократ; не случайно единственный белый в романе, проявивший достоинство перед казнью в лагере Биасу

Смерть – ничто для души увядшей и охладевшей в страданиях; но как страшен удар ее ледяной руки тому, чье расцветшее сердце согрето всеми радостями бытия!

До этой минуты мне казалось, что я уже испил всю чашу горечи и желчи. Но я еще не испытал самой жестокой муки – подчиниться нравственной силе, более могущественной, чем сила внешних событий; быть счастливым – и добровольно отказаться от счастья, быть живым – и самому отказаться от жизни.