Тюремные дневники, или Письма к жене

Что день грядущий мне готовит?»

Коготок увяз — всей птичке пропасть!»

один интерес — в Мордовию не попасть. Там, говорят… Впрочем, ладно.)

Режься, вскрывайся — лишь бы туда не попасть. Куда угодно — только не в Мордовию

Глупею на глазах, становлюсь рассеянным. Витаминов, наверное, не хватает. Или, там, белков. А может, и еще чего… Например, свободы…

Витя курганский. (Семнадцать с половиной лет особого. Горы трупов. Три полосы в личном деле. «Крайне опасен»

Мильтон, «Потерянный рай», песнь первая. Черти в аду приветствуют Сатану

старик-цыган, о котором я тебе раньше уже писал. Учитель Махмута Эсамбаева, народный артист СССР и пр., и пр. Статья: «наркотики».

Тюремное погоняло: «Цыган».

Накануне ночью (где-то в час или в два) «заказывают на суд». Стучат металлическим ключом в дверь камеры и выкрикивают фамилии тех, кому завтра (собственно, уже сегодня) ехать на суд. Например: «Иванов есть?» — «Да, есть!» — «На суд». — «К каким?» — «К шести».

Т.е. предупреждают, чтобы человек к указанному времени уже собрался и был готов. В шесть утра дверь камеры открывается и ты сразу же выходишь, уже одетый и со всеми своими бумагами

Белочка, к примеру, заедет… Он, если три дня не пьет, у него белая горячка начинается. Глюки. Пауков начинает по стенам ловить.