Барраярский цикл. Книга 1. Осколки чести

Если бы мне пришлось подкреплять свою власть силой, то это означало бы, что я уже потеряла эту власть.

— Ты просишь меня судить тебя?
— Кто-то ведь должен.
— Прости. Я могу любить тебя. Я могу скорбеть о тебе, или вместе с тобой. Я могу разделить твою боль. Но судить тебя я не могу.

я всегда считала, что испытания – это дар свыше. А трудные испытания – великий дар. Не выдержать испытания – это неудача. Но отказаться от него – значит отказаться от дара. Это непоправимо, это хуже, чем несчастье.

преступления, которые они надеются предотвратить в этом будущем, – воображаемые. А те, что они совершают в настоящем, – реальны.

Настоящее зло делается совсем иначе – его творят спокойные люди, которые собираются в светлых комнатах, обитых зеленым шелком. Они раздают смерть оптом, целыми кораблями, без страсти, без гнева, вообще без всяких эмоций.

Женщинам не место на войне, — мрачно заметил Форкосиган.
— Да и мужчинам тоже, по-моему.

Пресса обеих сторон п-пичкает вас враньем об этой д-дурацкой войне.

Понимаешь, он не хотел, чтобы принц погиб позорной смертью. Это был последний подарок, который он мог сделать сыну.

По-настоящему непростительные деяния совершаются спокойными, уравновешенными людьми, заседающими в обитых зеленым шелком комнатах — вот они-то раздают смерть оптом, целыми партиями, причем без всякой страсти, или гнева, или вожделения — без какого бы то ни было чувства, способного хоть отчасти искупить их вину… кроме одного — леденящего страха перед неким предполагаемым будущим.

Восток это запад, верх это низ, а арест по подозрению в том, что ты перерезал глотку своему шефу, упрощает ситуацию. Похоже, я на Барраяре.