Стокгольмский Синдром (СИ)

Детей в этом мире оставалось с каждым часом всё меньше, а люди неведомым, но до воя пугающим образом учились вылезать из материнской утробы как никогда мерзкими, как никогда бесполезными, как никогда заранее взрослыми: слишком прямыми, слишком зажратыми, слишком эгоистично-тупыми, слишком самонадеянными, жестокими, бездарными и мнящими о себе несоразмеримо большее, чем в реальности из себя представляли.

Лис устал ждать чужих никогда не взрослеющих принцев, он открыл магазин,
там торгуют вином и корицей, лис читает стихи, он объездил, наверно,
полмира…
И уже ничего, не зовет, не болит — отпустило.
Да, из всех
горожан Лис, пожалуй, достойнейший житель, с ним любая красотка мечтала
бы жить — или выпить.
Наш Лис знает секрет, и поэтому самый везучий —
его больше ни-кто, ни-ког-да, ни-за-что не приручит.

Юта Кнабенгоф, 2012

Черным лоскутом ткани на потерявшие способность видеть глаза, жестокой толстой игрушкой в узенькое чувствительное колечко, чтобы доводить, пожирать, собирать ртом капли с плачущей молочной головки, обхватывать ту языком и выпивать, бесконечно, бесконечно выпивать

Единственное живое сердце на весь чудовищно огромный, чудовищно однообразный и чудовищно опостылевший мир

— Рейн… харт…
— Замолкни, — взъяренно прошептали, перекрывая и обрывая на корню, пропахшие смолистым табаком губы. — Заткнись и держи свой сладкий ротик на замке, слышишь? Если не хочешь, чтобы я вышел из себя и вновь попортил твое прелестное личико — а этого, если что, я не хочу и сам. Но если ты меня принудишь…

— Что еще за «нет» такое, маленькая ты дрянь?

Заметив на юном красивом личике неприкрытый ужас, смешанный с зародышами брезгливого отвращения и достойного понимания, озлобленно и холодно хмыкнул, нетерпеливым жестом стягивая с себя и брюки, и чертово нижнее белье, обнажая длинные жилистые ноги, поросшие до колена коротким темным волосом

Я открыл нутро наподобие дешевой книги, вцепившись пальцами в кровоточащие стыки кожи и содрав ее пластами с груди. И ты хочешь сказать, что все это — для никого, золотце…

По выражению Юа, горящему адовым пламенем стыда и вопиющей ненависти, можно было прочесть о чем угодно, но только не о понимании

— Ну что же ты молчишь? Как насчет не только сладких пряников, но и горького кнута, если тебе так его не хватает, сволочистая же ты пакостливая сучка