Лида Стародубцева

Женщины у озера спокойные и опытные. Они не жаждут власти. Они знают, как хотят жить — так и живут. Проще простого

Ночь я просидела на кухне с молокоотсосом. И день, и утро, и вечер. Я плакала от усталости, а однажды и вовсе забыла, как работает эта машина, чувствуя, что помощи ждать неоткуда.

В тот раз мама сказала, что больное сердце не болит. Резкая, ясная боль — это от мышц и сухожилий в груди. И так всегда. Раковые опухоли не болят. Если болит — то это не рак.

Я всё время мечтала погрузиться в сон, исчезнуть. Сумерки приносили облегчение. Во снах я была счастлива.

Люблю время, когда на улице никого или почти никого нет. Люблю, что так будет всегда: в определенные часы движение в городе затихает. Между тремя и пятью утра почти все сидят дома, всегда, всегда. И опустевшие места. Что они тоже будут всегда: вокзалы, обочины, зимы.

Откуда мы знаем, что смерть приносит покой? Откуда мы знаем, что нас ждет отдохновение? А вдруг отдохновением была жизнь?

Всё как всегда. Как всегда. И в этом есть утешение. Вокруг меня очерчен круг — это я.

Люблю промокших под дождем, что не успели еще собраться, надеть на себя внешность.

Намек на истоки тела: сколько бы ему ни было лет, в теле всегда есть изначальное. Чем обнаженней, тем ближе. Тем новее. Тем виднее следы уязвимости. И пупырышки на тонком. Складки. Знаки, следы.

Я люблю сухие губы. Их четкую текстуру. Люблю только что проснувшихся людей. Зевающих, в сонной испарине или чуть озябших. Тянущих руку за теплым свитером. Меня завораживает их особая бледность, особые мешки под глазами, легкая дряблость кожи. Атопический дерматит, шелушение вокруг носа