Чтобы заглушить последние отголоски инакомыслия, коммунистические партии обращались к идеологии — набору доктрин, по большей части поразительно скудных и разработанных так, чтобы перекрыть все возможные пути для интеллектуальных изысканий. Смысл этой идеологии был не в том, чтобы люди в нее поверили. Напротив, он состоял в том, чтобы сделать убеждения излишними, избавиться от рациональной дискуссии во всех сферах, где партия уже обозначила свою позицию. Идея «диктатуры пролетариата» не была рассчитана на то, чтобы объяснять реальность. Она должна была положить конец ее изучению, чтобы последняя больше не воспринималась.
Эта черта идеологии давно известна [5]. Но именно эта цель — скрывать реальность за нерушимой стеной слов — преследуется в матемах Лакана и Бадью, литаниях Делёза и Гваттари и риторических вопросах Жижека, все разъезжающего по миру в поисках тех, кто до сих пор лелеет смехотворную веру в «большого Другого» и пока еще не понял, что не эк-зистирует