Дмитрий Александрович Пригов

Предуведомление
Сложно отношение поэта с жизнью. Она не хочет вербализоваться, не хочет быть понятой и явленной на языке поступков и событий. Она хочет, чтобы в ней пропали

Стояли дни весенние
Но не сейчас — давно
Я был обычный юноша
Мечтал я о любви
И вот она случилася
Но не сейчас — давно
И я — давно не юноша
Давно не до любви
Но снова дни весенние
И кажется, спроси —
Я снова, снова юноша
Спроси меня, спроси!

Представьте, что за вами гонятся люди, не зная, что вы – единая, неделимая и неуничтожимая монада – что делать? отдаться им и унизить их в их беспомощности перед лицом вашей неуничтожимости? или скрыться, оставив их в неведении относительно их беспомощности? или попытаться превзойти себя в своей неизничтожимости и попытаться самоуничтожиться в их руках, совершая подвиг смирения и самоуничижения в угоду их беспомощности

Представьте, что вокруг одни лишь энергии и монады, лишь условные обозначения остановки пристального внимания чьего-то взгляда: сможете ли вы доказать, что этот останавливающийся взгляд обладает навязывающей энтелехиовидной мощью, или просто есть доказательство существования некой внешней ему монаидальности

Пиша… пися… писуя… пишая… В общем, обретя пагубную привычку почти каждому своему стихотворному сборнику предпосылать предуведомление, я не мог отказать себе в этом страннонамеренном удовольствии и на этот раз, но главное – не решился нарушить эту привычку, эту спасительную инерцию-балласт труда, известную прозаикам

Долина Дагестана
1 |00009 В полдневный зной в долине Дагестана

С свинцом в груди лежал недвижим я —

Я! Я! Я! Не он! Я лежал — Пригов

Дмитрий

Александрович!

Кровавая еще дымилась, блестела,

сочилась

рана,

По капле кровь точилась — не его!

не его!

Давай, Лесбия, болеть в одной постельке
Бледными тельцами касаясь
То в жару виртуально расширяющимися
То в испарине холодной истончающимися
И сходя, сходя на нет полупрекрасные
За окнами вдруг увидим знамена красные
Праздничные —
Коммунисты опять к власти, знать, пришли

41 Я не буду больше плакать —
До пятидесяти лет
Я внимательно проплакал
Да никто денег не несет
За это
И не кормит – в общем нет
В этом большого смысла
Правда, раньше, лет в сорок пять, смысл был
То есть обращали внимание на это и кормили, жалели, игрушки дарили, деньги давали и всякое такое
А где-то лет с сорока восьми вдруг почему-то перестали
Так что плакать-то без толку

3 Вот вместе б хорошо собраться —
Печенки, голова и титцы
Различные, и обратиться
К ним:
Давайте же совместно, братцы
Здесь поживем хоть до утра! —
Давай! давай! ну, нам пора
Дела разные

не хожу на футбол
Мне не нравятся их цельнолитые бесчувственные ноги
Смолоду осунувшиеся и окостеневшие
до черепов их лица
Я читаю книги
Книжные фантомы всегда имеют мягкие
удлиненные очертания
И бледные меланхоличные лица