Anna Fishman

— Еще кто кого должен утешать, — рассмеялся Снейп. — Иди сюда, драконенок, — он открыл руки для объятий, а потом крепко обнял ребенка. — Я не позволю этому старику тебя тронуть, — тихо сказал он, вжимая в себя мальчика.

Северус не мог не улыбаться краем губ, когда вспоминал эти маленькие ручки, обнимавшие его шею, этот звонкий смех, искреннюю улыбку и, конечно, глаза. Её глаза. Но теперь зельевар любил эти глаза не потому, что такие же были у Лили, но и потому, что они были у Гарри, потому что они были у мальчика, который стал ему сыном.

— Знаешь, — Гарри повернулся в дверях, — может, ты и не разрешаешь мне звать тебя папой, но именно ты мой отец

Почему ты не отвечаешь?! Ответь!

— Я не поддаюсь дрессировке и не слушаю ничьи команды, — сухо ответил Эндрю. — Что касается Натаниэля, — он сочувственно развел руками, — абонент временно недоступен или находится вне зоны действия вашей сети. Перезвоните позже. Скажем, с двенадцатого никогдабря по первое хрен вам. Тебе как, подойдет?

— Рико, — лисы оказались рядом как раз вовремя, а Сет встал рядом с Миньярдом, что говорило о том, что где-то сейчас упадёт метеорит, не иначе, — вы же на другом конце поля остались. Чего приперлись? Отворот поворот и полетели, голуби.

— Доброту ищешь? Иди в церковь. А сейчас ты в Гнезде и говоришь с самим дьяволом, так что закругляйся. Я устал. Пошли, ребят.

Два лжеца, которые говорили только правду. Две птицы с поломанными крыльями. Два хищника, которые никогда не тронут друг друга.

Ох, дайте угадаю, — протянул Нат, которому определенно надоел весь этот фарс. — Это болезнь? Это грех? Если подумать, то вся наша жизнь — один большой грех и насмешка над Богом. Так зачем противиться, если это и есть наше естество? Чтобы зачать ребенка, нужно согрешить. По вашей логике, мы все должны перестать траха…

Бывают такие люди, напоминающие обряд.
Находясь с ними рядом, испытываешь покой.
Возвращаешься к жизни и не помнишь, кто ты такой.
Они возвращают тебе самого тебя.