Анна Матвеева

любить то, что нравится каждому, это как жить в Свердловске начала девяностых: привезли на Центральный рынок партию румынских кофточек с чёрными «огурцами», и весь город в них ходит, как в спецодежде.

о история человеческая примерно вся состоит из освенцимов разной степени, и другого человечества у нас для вас нет.

И вот, он брал меня в детстве с собой в лес. Я покорно проходила метров двести, после чего садилась в траву и кричала:

- Домой! Говно!

К чему относилось последнее, непонятно, но мама говорит, что этому слову меня точно не учили. Папа страшно обижался.

Мне пришлось каждого из погибших найденных туристов похоронить. Почему у них такие коричневые, с темным оттенком руки и лица?

Как говорил Модильяни, все хорошо сложённые женщины в платьях выглядят на редкость неуклюже.

Пришёл автобус, будто на заказ. Старушка втащила внука в салон, хотя менее подходящего названия для внутреннего мира свердловских автобусов не подобрал бы даже мастер слова.

Подкуп и шантаж – два педагогических приёма, которые всегда действуют.

По заведённой в семье традиции, снимать обёртки с подарков следовало не раньше, чем пробьют куранты и Путин в телевизоре произнесёт последнее слово.

На экране телевизора появился президент, похожий сразу и на господина Арнольфини с картины Ван Эйка, и на преподобного Уолкера с холста Рёберна [57].

Лара обнаружила листок с планом, который привел её к коробке с компьютером, а в перспективе – к полной деградации.