Личный пилот Гитлера. Воспоминания обергруппенфюрера СС. 1939–1945

Суждения Гитлера о союзниках часто бывали весьма резкими. Единственное исключение составляли финны. Он очень высоко оценивал финских солдат и маршала Маннергейма и всегда говорил о них с большим уважением.

Выходя из комнаты, Гитлер подошел ко мне, обнял обеими руками и сказал: «Баур, на моем надгробном камне нужно написать: „Он стал жертвой своих генералов!“» На мои возражения он ответил: «Баур, ты многого не знаешь. Когда ты узнаешь больше, то будешь удивлен».

Когда я вошел в маленькую комнатку в бункере, размером примерно два на три метра, в которой стояли только диван, маленький шкаф и несколько стульев, ко мне навстречу быстро направился Гитлер, протянул руку и сказал: «Баур, я хотел бы с тобой попрощаться!» Опешив, я спросил: «Вы что, решили прекратить сопротивление?» Гитлер ответил: «К сожалению, дело идет к этому. Мои генералы предали меня и продали, мои солдаты не хотят воевать, поэтому я сам не могу больше сражаться». Я пытался убедить Гитлера, что в нашем распоряжении есть самолеты, с помощью которых он может добраться до Аргентины, Японии или до одного из шейхов, которые, зная отношение Гитлера к «еврейскому вопросу», всегда хорошо к нему относились и в течение всей войны снабжали его кофе. Его можно было доставить в Сахару, где он бы бесследно исчез. Из-за «еврейского вопроса» Гитлер нажил себе немало врагов, но приобрел и немало друзей. Он полагал, что после окончания войны сможет решить эту проблему. Он предполагал отобрать Мадагаскар у Франции и на его территории создать независимое еврейское государство, куда можно будет переселить и евреев из Египта. Подобный план, естественно, вызвал симпатию у муфтия Египта, который называл Гитлера «необычайно хитрой лисой» и неоднократно посещал его с визитами. Я видел его несколько раз в саду рейхсканцелярии, где он прогуливался в сопровождении Гитлера.

Среди находившихся в лагерях военнопленных – и, как я позднее узнал, не только в советских лагерях – хуже всего приходилось тем, у кого под мышкой имелась татуировки в виде «птички». Многие даже лишились жизни под пулями расстрельных команд только потому, что у них были нанесены татуировки с обозначением группы крови. Только из-за дефицита времени каждому германскому солдату не была нанесена такая татуировка.

Из аэропорта кортеж автомобилей, к которому присоединился и я, проехал несколько километров к карьеру, где добывали гравий. Там содержались тысячи русских военнопленных. Гитлер приказал, чтобы всех находившихся среди них украинцев немедленно освободили. По дороге к карьеру мы встречали много гражданских лиц, в большинстве своем женщин, тащивших небольшие тележки, чтобы забрать на них своих мужей и других родственников. Естественно, многие пленные заявили, что они украинцы. Большинство из освобожденных потом долго бродили в прифронтовой полосе, пока снова не были взяты в плен нашими частями. Некоторые из них почти наверняка перебрались через линию фронта.

Грандиозный передел территорий привел к возрождению тщетных надежд. Однажды во время обеда Гитлер (к тому времени мы уже вернулись в Берлин) сообщил мне, что к нему прибыла делегация от Закарпатской Украины. Я помню ее очень хорошо, поскольку на меня произвел сильное впечатление, даже, можно сказать, шокировал, тот факт, что судьба их безнадежной борьбы решается в ходе политических игр, в которых им даже не позволено принимать участия. Делегация от Закарпатской Украины уговаривала Гитлера сделать все, что в его силах, чтобы предотвратить вхождение этой территории в состав Венгрии. Между этим регионом и Венгрией не было никаких исторических связей. Как раз напротив, жители Закарпатской Украины воспринимали вхождение в состав Венгрии как национальную трагедию.
В душе Гитлер был согласен с их точкой зрения. Я также полагал, что он знает, как сильно подобными мерами будет подорвано доверие украинцев к Германии. Однако он сказал нам, что вынужден отклонить их просьбу о том, что лучше присоединить эту территорию к Германии, лишь бы только не к Венгрии. Он объяснил им, что ныне оккупированная Польша после окончания войны вновь станет независимым государством. Германия сохранит за собой только область Вартегау и ранее существовавший коридор, соединявший Восточную Пруссию с остальной частью Германии. Включение Закарпатской Украины в состав Германии означало бы создание еще одного коридора. Однако в случае вполне вероятных в будущем конфликтов с Востоком Закарпатскую Украину окажется невозможно оборонять и эта территория будет потеряна.
Он выразил глубокую симпатию к людям, которые стояли перед ним, едва сдерживая слезы, но он не мог нарушить своего слова, данного правителю Хорти. Впоследствии я часто думал, что планы Гитлера в отношении Украины полностью изменились после начала в ближайшем будущем вооруженного конфликта с Востоком, поэтому, скорее всего, совершенно иной была бы и судьба этой территории.

Риббентропу и Хоффманну пришлось также рассказать о своих личных впечатлениях, оставшихся после встреч в Москве. Сперва германскому министру иностранных дел показалось, что Сталин после каждого тоста наполняет свой бокал простой водой. В конце концов он убедился, что туда каждый раз на самом деле наливалась водка. Это не первый и не последний случай, когда мы могли убедиться в том, что русские, вне зависимости от их положения, хорошо переносят действие своего любимого алкогольного напитка. По словам Риббентропа, Хоффманн единственный из немцев оказался в состоянии выпивать вместе с ним после каждого тоста (он привык к приему больших доз алкоголя). Сталин несколько раз обращался к нему со словами: «Немецкий фотограф, сделай хорошие снимки для своего фюрера. Улыбки!» Хотя Хоффманн был пьян, он справился со своей задачей достаточно хорошо. В то время у нас у всех сложилось впечатление, что Гитлер весьма доволен тем договором, который подписал Риббентроп.

Пока Рейхспалац находился на реконструкции, Гинденбург использовал в качестве своей резиденции рейхсканцелярию, а Гитлер жил в отеле «Кайзерхоф», где также остановился и я. Однажды вечером, когда я сидел вместе с ним в его комнате, раздался стук в дверь. Вошел Ханфштангель и сказал Гитлеру, что только что закончил свой марш «Германский фоэн» и хочет его сыграть. Гитлер пригласил послушать и меня. Мы вошли в комнату Ханфштангеля, где стояло громадное пианино. Гитлер сел в углу, прислонившись спиной к пианино. Ханфштангель сыграл марш, который показался мне довольно необычным (Ханфштангель прожил много времени за пределами страны). Гитлер попросил его сыграть марш еще раз. Затем он сел рядом с Ханфштангелем и с помощью свиста исполнил для него весь марш от начала до конца. Он останавливался в отдельных местах, чтобы обратить внимание композитора на отрывки, которые, по его мнению, нужно было изменить. Я не лишен музыкального слуха. Я люблю музыку и всегда испытывал к ней интерес, но теперь я даже не буду пытаться воспроизвести хотя бы три аккорда из этого марша по памяти

Например, в саду возле рейхсканцелярии жило много ручных белок. Когда там появлялся Гитлер, две или три из них подбегали к нему и взбирались на плечо. Они любили орехи, и Гитлер всегда носил их в кармане, когда прогуливался по саду рейхсканцелярии. Я часто предлагал ему принести еще орехов, когда их запасы у него кончились, но Гитлер возражал: «Нет, Баур, это не входит в твои обязанности». Он вызывал слугу, который тут же появлялся из-за дерева с орехами в руках.