Каменные сны

Любовь эта — чистое зеркало, доченька, в ней отражаются только доброта и милосердие. Она не от жизни, а от Бога

Детей у них нет, вот они и отдают друг другу любовь, не растраченную на детей

Мальчику было все равно, отрезал ли он ему кусок кожицы от крайней плоти или целый палец, потому что для ребенка, воспитанного в московской среде, было непостижимо, во имя чего отец так поступил с ним

Оказывается, любовь русских женщин очень легко может перерасти в ненависть

… И в самый разгар застолья дают слово Садаю Садыглы как уважаемому гостю. А на него опять что-то находит. Начинает издеваться над обрядом. Потом вообще разошелся, прости меня Господи, стал задевать самого Пророка. Неужели, говорит, ваш Пророк умней Бога? Если б в теле человека было что-то лишнее, разве же Бог был слеп, чтобы не видеть этого? Как же это получается, что Господь не ошибся, создавая лицо, глаза, нос, уши, и все сделал правильно, а как дошло, черт возьми, до этого места, вдруг взял да ошибся, как школьник? Да кто велел вашему Пророку исправлять ошибку Бога?.

Садай целыми днями торчал там лишь для того, чтобы встречать и провожать знакомый ему с детства поезд «Баку — Ереван». В этом поезде, проходящем через его родной Ордубад, он каждый день мысленно путешествовал, лелея новую бредовую мечту об Эчмиадзине, где он собирался принять христианскую веру.

Для него было непостижимо, почему в пору, когда, казалось бы, никто ничего не боится, он должен жить с постоянным ощущением страха. Почему в каждом слове, прочитанном в газетах, услышанном по радио, телевизору, из уст ораторов на площадях, женщин на улицах, ему слышалось предвестье трагедии.

В каждой айлисской семье, — раздраженно начал он каким-то странноватым голосом, — захватившей армянский дом, есть психические больные:

Казалось, им даже и невыгодно стало сохранять человеческое лицо.